Последние акты террористок-смертниц показали, что у ваххабитских терактов — лицо русской девушки. В 2011 году это было лицо Марии Хорошевой, взорвавшей отдел милиции в дагестанском поселке Губден. В конце августа 2012 — лицо Аллы Сапрыкиной, убившей шейха Саида-эфенди Чиркейского. Начало 2013 года ознаменовалось именем Алены Быковой. 19-летняя Алена, жительница города Волжский, никого подорвать не успела, но занималась далеко не безобидными вещами: вербовала в соцсетях русских девушек для принятия «чистого ислама» и последующей войны с неверными «на пути Аллаха». На русских смертниц у ваххабитского бандподполья есть свои особые планы.

Кратко суть этих планов можно изложить так. Русская ваххабитка — это не просто зомбированная кукла, обученная замыкать контакты на «поясе шахида», а деятельное, говорящее орудие, которое может не только взрывать, но заниматься деятельной пропагандой идей «правильного ислама» среди девушек всех национальностей России. «Русскость» вербовщицы — главный залог успеха предприятия, а дагват из уст русской сестры более результативен и продуктивен. «Меня, русскую, предала моя русская власть, русские попы и менты. Они предали и тебя. Истинная цель жизни одна — джихад на пути Аллаха, самопожертвование и райские сады». Примерно так вела свою проповедь среди девушек ваххабитка Мария Хорошева, жена «муджахида» по имени Виталий Раздобудько.

В джамаате нет ни русских, ни других, есть сестры по вере. Русскую обитательницу джамаата отличает разве что большее рвение и активность. Благодаря этому рвению русские ваххабитки часто берут верх над своими неславянскими "сестрами". Если русская сестра «успешно» подрывается, то ее имя новый призыв шахидок произносит с чувством благоговения. «Наша русская сестра стала шахидом на пути Аллаха», — говорят они. И мечтают повторить ее действия. Если какая-то девушка вдруг остановится на полпути, ее встряхивают со словами: «Хочешь нас сдать ФСБ? Они тебя не пожалеют, не мечтай. А этот мир нужно ненавидеть. Делай свое дело и молись, чтобы поскорее оказаться в раю». Это — примерно процитированные слова Марии Хорошевой, адресованные другой «сестре», которая не захотела взрывать себя, потому что была беременна от мужа-ваххабита.

Как говорят эксперты, наблюдается рост числа русских ваххабиток. Русские первыми падают жертвами алкоголизма, наркомании, тоталитарных сект и подвергаются заражению вирусом радикального исламизма. Духовная незащищенность толкает девушек в джамааты, делает их смертницами. Число их будет только увеличиваться, поскольку эмиссары джихадистов имеют на русских девушек особые планы. Работа джихадистов с русскими девушками, к сожалению, более продуктивна, чем аналогичная работа структур РПЦ или традиционного ислама. Тяжелый груз загнанных внутрь духовных проблем легко снимается одной беседой со сведущим "братом" или "сестрой". Следствие: радикальный ислам сегодня наиболее отвечает духовным потребностям русской девушки, чем ее этническая религия — православие. Поэтому девушка идет в джамаат и участвует в его деятельности. Все потому, что она считает, что радикальный ислам вывел ее на истинный путь. За этот путь она готова заплатить и своей жизнью, и жизнями других людей».

Есть мнение, что джихадизм стал извращенной формой субкультуры молодежного протеста русских девушек. В исламистской акыде сразу находятся ответы на все проклятые вопросы человечества. Исламистские ресурсы сходу объясняют, почему в России расцветает коррупция, а молодежь губит себя алкоголем и наркотиками. Женская эмоциональность и молодая энергия воспринимает мир остро, а поиск справедливости для юной натуры — естественное явление. В государстве полностью отсутствует действенная молодежная политика, поэтому свято место пусто не оказалось, и вчерашняя смешливая школьница из русской семьи становится «черной вдовой».

Если бы на пути ваххабитов встал действительно грамотный священник или чиновник-государственник, который заботится о молодежи, то возможно, такого не было бы.

В исламоведческом сообществе с сожалением констатируют: «обработанную» русскую девушку можно увезти из джамаата, но вернуть ее к обычной жизни крайне тяжело и почти нереально. Духовные вопросы — не компетенция силовиков. Справиться с этой задачей могли бы совместные действия православных священников и мусульманского духовенства, но никакой теоретической и практической базы в этом направлении на данный момент нет. «Реабилитация жертв ваххабизма возможна только при участии сведущих имамов или муфтиев. Но, к сожалению, никакой совместной работы в этом плане нет. Даже опытные психиатры, не знают, как спасать этих людей». Спасти их может только своевременно полученное духовное образование, ведь в такие «ловушки» попадает малообразованная молодежь.

«На фоне укрупнения в РФ исламистских структур, структуры РПЦ и традиционного ислама России дробятся (делятся), следовательно, идет разбалансирование. Если среди традиционалистов и православных порой сколько людей, столько и мнений, то у радикальных исламистов все четко и ясно. Нет никакого дробления, ни идейного, ни структурного. Джихадизм на все реагирует оперативно и на все отвечает ясно и четко».

Пока государство не предпринимает действий, а священнослужители не знают, что и как делать, общество ждет, где в очередной раз рванет. И не окажется ли так, что подорвалась какая-нибудь русская девочка из Москвы, Воронежа, или Сыктывкара. А родители девочек-подростков с опаской смотрят на их друзей и подруг нерусской и особенно кавказской национальности.