Профессии Гасан не имел. В то время, после службы в армии, он не видел необходимости в получении профессионального образования, работа на стройках «на подхвате» его вполне устраивала. Молодой человек даже не задался целью научиться чему-нибудь: штукатурить, класть кирпич или что-то в этом роде. Но, с возрастом, у Гасана начало появляться чувство неудовлетворенность жизнью.

Что-то было не так в его жизни: его сверстники были устроены куда лучше — почти все одноклассники получили кто среднее профессиональное, кто высшее образование, завели семьи, растили детей, устроились на работу, были довольны и радовались жизнью. При встрече со сверстниками, ему было стыдно говорить, что он ничего в жизни не достиг, но все и так видели его стоящим на так называемой «бирже труда», где он подбегал к каждой остановившейся рядом машине с вопросом: «рабочие не нужны?»

Бывали дни, когда Гасан, простояв целый день, возвращался домой ни с чем, а если находил работу, то неквалифицированную: что-то разрушить, вынести строительный мусор, поднять стройматериалы и т.п. Как говорится «бери больше, кидай дальше». На одной стройке он работал довольно долго, там познакомился с Мурадом и Арсланом, они приобщили его к религии, он начал совершать намаз, посещать мечеть.

С тех пор прошло около двух лет. Гасан нашел работу на строительстве частного дома. В один из дней, он пошел на обеденный намаз в ближайшую мечеть. Каково было его удивление и, в какой-то степени радость, когда рядом с собой он увидел Мурада. Того самого Мурада, с которым он работал два года назад и который его приобщил к религии. После того как вышли с мечети, они долго разговаривали. Гасан посетовал, что тяжело находить работу, да и оплачивается его труд не очень. Мурад поддержал его, да, мол, это государство во всем виновато, чиновники-казнокрады и прочие. Все это потому, что у власти «кафиры» (неверные, немусульмане). «Вот если бы мы жили в исламском государстве, вот тогда…- мечтательно поднял глаза к небу Мурад — вот тогда бы мы зажили! Все были бы равны перед Аллахом, все мусульмане братья, поэтому никто никого не оставит в беде, все помогают друг другу, опять же «шариат»! Это вам не придуманные людьми законы! Это законы Аллаха!». Гасану очень понравилась мысль о том, что все равны, братья и помогают друг другу. А Мурад продолжал: «Я все не могу рассказать, всего не знаю. Вот у тебя есть интернет на телефоне? Набери, например «Ибн Баз», «Усеймин», «Бурятский», «Джихад» и так далее, почитай. Если, что вот мой номер, звони.» Были еще встречи, разговоры, брошюры, Мурад познакомил Гасана еще кое с кем. Он уже был уверен в том, что только вооруженная борьба с государством обеспечит ему счастливую жизнь в Ахирате (вечная жизнь), а истинные его враги — «неверные», которым нет места на этой земле. «Неверные» — в его собственном понимании. От такой логики до ухода в «лес» был один шаг, которому дали уверенность искаженно преподносимые фетвы видных исламских ученых, таких как Ибн Баз, Усеймина, Альбани и другие. И он сделал этот шаг, став «моджахедом» в одной из бандгрупп.

Разочарование наступило довольно скоро — буквально за неделю пребывания в «лесу», но Гасан, в состоянии ослепления и заблуждения, не видел выхода из ситуации и продолжал участвовать в бандитских вылазках, набираясь преступного опыта. Во время одной из таких акций он и попался, но умирать в перестрелке с силовиками не захотел и сдался. Теперь уже к разочарованию добавилось только страстное стремление спасти себе жизнь.

Вдумчивый и рассудительный человек довольно быстро способен осознать масштабы обмана, который превращает его в слепое орудие для убийства. За сухими строками стенограммы допросов — мучительные попытки человека переосмыслить свои поступки и найти выход из тупика, в который загнал он себя сам.

Вопрос: Как ты попал в «лес»?

Гасан: Смотрел сайты в Интернете, допустим, каких-то ученых... ви­деоролики. Набираешь «Ибн Баз», «Усеймин» ... видеоролики про Афга­нистан, Ирак... Их смотришь и... как бы становишься... идешь уже по это­му... Возникает своего рода ненависть к противникам ислама... Какая разница, какой кафир ― мусульманский, который живет в Дагестане, или в том же Израиле... И начинаешь потом сам задумываться. Чем больше смотришь, тем больше в этом убеждаешься. Потом в один прекрасный день одеваешься и уходишь. Вот так туда попадаешь...

Вопрос: Когда ты понял, что в «лесу» происходит совсем не то, что ты представлял?

Гасан: Как туда поднялся... там уже обстановка, разговоры... Там уже сам начинаешь понимать, надо тебе это или не надо. И потом уже думаешь, как спуститься оттуда, чтобы обратно вернуться. А обратно уже... дорога закрыта. Поэтому уже идешь до конца.

Вопрос: Что конкретно тебе не понравилось в «лесу»? Что заставило подумать, что это «не то»?

Гасан: Знания там практически мало у кого есть. Не то, чтобы мало, можно сказать, ни у кого нет. Только то, что ты посмотрел на видеороликах, почитал книги... Некоторые говорят: «Это можно делать», другой говорит: «Нет, это нельзя». Вот такие разногласия. Начинаешь потом думать... Допус­тим, одни говорят: «Можно убивать человека за то-то...». Другие говорят: «Нет, это нельзя»... Один так говорит, другой так говорит. Начинаешь заду­мываться, надо или не надо...

Вопрос: Как тебе объясняли, за что вообще можно убивать?

Гасан: Можно убивать, например, если он продает спиртное, распространяет проституцию, наркоту... Врачей не трогают. А учителей трогают тех, кто, допустим, запрещает носить хиджаб или что-то говорит против нас.

Вопрос: А тебе разъясняли, шариатом предусмотрено такое убийство? Убийство — это единственное наказание, предусмотренное шариатом?

Гасан: Нет, не разъясняли... Говорили, что он идет против ислама. Если девушка хочет носить хиджаб, а ей запрещают это делать, то это значит, что поступают против религии Аллаха...

Вопрос: А как можно убивать человека в качестве наказания, если не выяснены его мотивы – а может он не выступает против ислама, может у него другие причины…

Гасан: Да, это Сунна.

Вопрос: А еще кого можно убивать?

Гасан: Милиционеров.

Вопрос: Даже тех, кто молится? Даже, например, если милиционер выходит из мечети?

Гасан: Насчет этого я не могу сказать... насчет тех, кто молится. Об этом спрашиваешь у амира. А что касается других, то так объяснили, что милиционеры — самые первые, кто распространяет нечестие... Потому, что они распространяют то, что Аллах запретил и запрещают то, что Аллах разрешил...

Вопрос: А как ты считаешь, надо подчиняться законам государства, в котором живешь?

Гасан: Есть случай, когда человек убил другого человека... По идее, по статье ему должны были зарядить конкретный срок. А он заплатил деньги и в течение двух месяцев вышел из тюрьмы. И это не секрет!

Вопрос: У тебя, как у мусульманина, есть мнение, что за убийство он должен сидеть в тюрьме. Так?

Гасан: Да! За убийство он должен сидеть в тюрьме. Если он убил человека, пусть тогда сидит в тюрьме!

Вопрос: А шариатом такой закон предусмотрен?

Гасан: Нет, не предусмотрен. Но если здесь мы живем... мы должны жить по закону...

Вопрос: Вот видишь, ты сам говоришь, что надо жить по законам государства, в котором живешь. А разве за взятки предусмотрено убийство? А вдруг среди всех чиновников один не берет взятки, и если ты убьешь его, невиновного человека? Чему равноценно такое убийство?

Гасан: Убийству всего человечества.

Вопрос: Неужели моджахеды не боятся этого?

Гасан: Уже об этом не задумываешься... Когда туда попадаешь... уже ненависть ко всем идет... Это уже сейчас начинаешь думать...

Вопрос: Ненависть ко всем – это ж уже ненависть не ради Аллаха? Значит, это ненависть от нафса (собственного «Я» ― авт.)?

Гасан: Об этом только сейчас начинаешь задумываться…

Вопрос: Наверное, в «лес» ушло немало молодых людей с искренними намерениями. И все они попали в ту же ловушку, что и ты. Какой выход им найти?

Гасан: Я бы им не желал пройти через то, через что прошел я,… посоветовал бы уйти оттуда...

Вопрос: А что ты сам со своим напарником совершил?

Гасан: Ничего. Мы никого не убили... Машину забрали...

Вопрос: Это же тоже считается тяжким преступлением?

Гасан: Да, разбой... Все, что мы сделали, в этот день мы сделали первый раз в жизни... Что касается меня и брата, который был со мной... мы никогда не занимались разбоем, никогда до этого судимы не были... Мы в этом, конечно, раскаялись, пожалели об этом. Сейчас, конечно, многие могут сказать, что... я говорю то, что хотят услышать...

Вопрос: Ты был моджахедом и считал, что в Дагестане есть «джихад» потому, что ущемляются интересы верующих. Но у нас свыше двух тысяч мечетей! Это более 80% всех мечетей России! Здесь тринадцать исламских теологических вузов. Какое же это ущемление? И разве при этом могут быть в Дагестане основания для «джихада»?

Гасан: Нет. Условий для джихада здесь нет.

Вопрос: Ты хочешь обратиться к своим братьям в «лесу», которые хотят вернуться?

Гасан: Если обратиться к моим братьям, которые сейчас в «лесу», чисто мое мнение, что там только деньги делают... На самом деле там есть молодые ребята, у которых еще есть возможность вернуться... пока они ничего не начудили там.

Вопрос: А денег ты много получал?

Гасан: Нет, я денег не получал. Когда приходишь, тебе дают определенную сумму денег... Мне тридцать тысяч дали. Если вдруг начнется перестрелка или ты вдруг выйдешь в город... Чтобы у тебя были деньги переодеться, где-то отсидеться... Короче, переждать этот момент... Откуда идут деньги, я не знаю...

Вопрос: Скажи, в «лесу» есть люди, обладающие какими-нибудь знаниями, разбирающиеся в религии?

Гасан: У нас был амир. У него знаний было больше, чем у кого-либо из нас. Он учился в Египте... три года. Он читает арабский язык... переводит хадисы, мнения ученых по каким-либо вопросам. У него какие-то знания есть... Это единственный человек там, кто обладает знаниями.

Вопрос: Если амир дает указание убить какого-то человека, а у тебя есть сомнения в этом, ты имеешь право обратиться к нему пересмотреть это решение?

Гасан: Если он говорит кого-то убить... по какому-то вопросу... Если этот человек что-то делает запретное, он объясняет, почему его надо убить... Он приводит какой-то аят из Корана или, если есть какой-то хадис по этому человеку, он также приводит его...

Вопрос: Что, в этих аятах и хадисах прямо говорится о том, что надо убивать такого человека?

Гасан: Нет, там говорится, в основном, как делали в те времена... что с этим человеком делали... Или Аллах говорит в Коране про этих людей: «Обрадуйте их унизительными мучениями».

Вопрос: В Коране не так написано. Там сказано: «Обрадуйте их вестью о мучительных страданиях». Наказывать же их в Судный день имеет право только Всевышний. Разве не так?

Гасан: Ну, это да. Мучить мы не имеем права.

Вопрос: Вам приводили какие-нибудь аяты из Корана или хадисы, согласно которым можно убивать человека?

Гасан: Есть такие хадисы по поводу прелюбодеяния, как делали во времена Пророка... Или что делали с ворами...

Вопрос: То, что тогда делали, сейчас по-другому надо делать? Если тогда руку отрезали за воровство, сейчас его убивать надо? Если тогда камнями забивали, сейчас взрывать надо?

Гасан: Сейчас каждый трактует Ислам по-своему... Когда там находишься, как-то об этом не задумываешься...

Вопрос: Ты не боишься, что за эти слова тебя приговорят?

Гасан: Нет.

Вопрос: Почему?

Гасан: Потому, что они знают, что я единобожник. И я поклоняюсь только одному Аллаху.

Вопрос: А если убьют?

Гасан: На все воля Аллаха...

Во время разговора, Гасан время от времени иронично поглядывал на собеседников, всем своим видом демонстрируя независимость суждений и отношение к своей дальнейшей судьбе, как к нечто предопределенному свыше. И все-таки в его словах чувствуется мучительный процесс переоценки ценностей и сложившихся стереотипов, растет понимание того, что он принял на веру фальшивые ссылки на религиозные нормы, воспринял в качестве жизненных принципов постулаты невежественных и необразованных в религиозном отношении людей. Было видно, что Гасан, может быть, впервые стал задумываться над ответами на некоторые вопросы, которые ему были поставлены в ходе беседы. Как он сам сказал: «Когда там находишься, как-то об этом не задумываешься». Не задумываются, по-видимому, и те юноши и девушки, которые сегодня, держа в руках автоматы, пробираются через заросли к городу или поселку, чтобы совершить очередной подрыв автомашины, бросить гранату в витрину магазина, убить очередного «вероотступника» или «неверного». Не задумываются и те молодые люди, которые, насмотревшись видеороликов на «youtube» и начитавшись сомнительных опусов, размещенных в Интернете и произвольно трактующих положения священных книг, намереваются завтра встать на «путь джихада» и влиться в число «воинов Аллаха». А им есть над чем подумать. Прежде всего, чтобы не перейти ту незримую грань, которая будет отделять их непреодолимым барьером от всех остальных людей и самой жизни.

http://kavkaz-centre.livejournal.com/65728.html