Без малого половина (42 процента) опрошенных социологами молодых дагестанцев с интересом и даже симпатией относятся к законам шариата как к альтернативе существующей судебной системы. Об этом свидетельствует социологический опрос, проведенный рабочей Группой мониторинга молодежной среды при Комитете правительства Дагестана по делам религий и недавно обнародованный руководителем группы Русланом Гереевым на сайте информагентства «Регнум».

Оговоримся сразу: молодежь интересует применение шариата как правовой системы отнюдь не в целом по стране, в населенных преимущественно мусульманами регионах, а внутри отдельно взятой северокавказской республики – Дагестана. Более того, значительная часть молодых дагестанцев считает, что развитие республики должно происходить по модели развитых султанатов, таких как Оман и Бруней. Но такая тенденция в дагестанском обществе вызвана, по мнению социологов, не привлекательностью ислама как такового, а скорее, непривлекательностью и бесперспективностью нынешней ситуации.

«Это реакция на существующее положение дел в республике, которым не удовлетворены и раздражены многие дагестанцы. Теоретизировать по этому поводу простые люди, как правило, не могут, или не хотят. Ислам представляется им в идеальном образе, как утопическая система, которая в жизни им не ведома», – говорит Энвер Кисриев, заведующий сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН. По его мнению, «других образцов для подражания и следования им у молодых людей чаще всего просто нет, остается только воображаемая и идеализированная система исламского шариата».

Надо сказать, что еще год назад сочувствующих шариату было меньше – 36 процентов, причем, по мнению специалистов, тенденция к росту популярности норм шариата в молодежной среде сохранится и в ближайшем будущем. И это при том, что о самом термине «шариат» в православной (с географической точки зрения) части России сложилось исключительно негативное представление.

Чем же объяснить подобные настроения в молодежной среде? Сделать это вне контекста общих процессов исламизации в Дагестане довольно сложно. В 1990-е годы под «исламским возрождением» подразумевалось, в первую очередь, возрождение суфийских братств или тарикатов. Но сегодня религиозный призыв в Дагестане зачастую принимает форму идеологического соперничества и конкуренции между различными группами и общинами. Дополнительным дестабилизирующим фактором являются неприязненные отношения одних тарикатских общин с другими. Отношения между ними складываются крайне сложно. Последнее громкое убийство суфийского шейха Хурикского тому пример. Так, в почерке этого преступления, поведении и внешнем облике убийц некоторые эксперты усмотрели отличительные символы конкурирующих суфийских общин.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. До 1917 года на Северном Кавказе параллельно существовали три системы права: адаты, шариат и российские законы. Царская администрация допускала, за исключением уголовно-правовой сферы, применение шариата. В области гражданского, семейного и других областей права российское законодательство применялось только по желанию одной или обеих спорящих сторон. После Октябрьской революции власти начали постепенную ломку местных традиций. В 1927 году в Дагестане было запрещено судопроизводство по шариату, действовавший до этого шариатский суд был упразднен, а его председатель – репрессирован. В результате этих мер, прежние юридические обычаи стали исчезать, другие ушли в подполье, иные видоизменились, приняв компромиссный вид.

Хотим мы того или нет, но система религиозных институтов для обычных дагестанцев зачастую становится более привлекательной, чем обучение в общеобразовательных школах и университетах. Посещение исламских школ при мечетях приобретает массовый характер. Существует в республике и определённый круг молодых интеллектуалов, которые убеждены, что в сложившейся ситуации, когда большинство общественных и государственных органов, включая и судебные, действуют неэффективно и поражены коррупцией, наилучшим решением для дагестанского общества будет введение шариата.

СПРАВКА. Шариат в дословном переводе с арабского означает «прямой путь повеления», по сути, это свод установлений и предписаний, обязательных для мусульманина. В отличие от фикха (свода мусульманских правовых норм, значительная часть которых является плодом человеческой интерпретации Священных текстов), шариат является Божественным правом, поскольку основан на Слове Всевышнего – Коране. В повседневной жизни эти два понятия часто смешиваются и под шариатом понимают как сам шариат, так и фикх.

Одной из главных причин растущей популярности шариата, и не только в молодежной среде, является развитая система учреждений исламских организаций: практически в каждом населенном пункте есть мечеть, медресе; ведется вещание теле— и радиопередач на исламскую тематику. Неудивительно, что все это позволяет шариату все глубже проникать в ткань дагестанского общества и претендовать на то, чтобы решать с его помощью практически любые возникающие у мусульман вопросы.

Например, в одной из махачкалинских мечетей во время пятничной молитвы был пойман человек, воровавший обувь. Но прежде, чем доставить в полицию, его приковали к дереву во дворе мечети в назидание остальным прихожанам. Нередки случаи, когда судьи признают по гражданским делам в качестве доказательств документы, полученные от мечетей – например, свидетельства о браке.

По мнению известного в Дагестане юриста Расула Кадиева, «если дагестанцы применяют нормы шариата в разрешении конфликтов, следовательно, эти нормы действуют». Свои слова он подкрепляет тем фактом, что люди все чаще стали обращаться в мечети, чтобы разрешить свой спор по нормам шариата. Скажем, если умирает супруг, у которого было три жены (чего греха таить, нередко встречается и такое), то по закону все наследство получает только та, с которой брак зарегистрирован официально. Однако, если все три супруги обращаются для разрешения своего спора к имаму мечети, он может разделить имущество покойного между ними по нормам шариата. А учитывая, что мечеть находится совсем рядом, и дела там ведутся без бюрократических проволочек, то и оказываются они вне конкуренции по сравнению с государственными судами.

В то же время, по мнению профессора Дагестанского госуниверситета, доктора философских наук Салиха Муслимова, шариатские суды не всегда объективны в своих решениях. По его мнению, такая форма суда доказала свою несостоятельность: «Шариатские суды даже в исламских странах не эффективны, они не дают желаемых результатов», – утверждает ученый. Хотя нельзя не согласиться с тем, что мусульманскому праву свойственно повышенное внимание не только к общеюридическим вопросам, но и к морально-нравственным нормам, выполнение которых являются желательным.

Вряд ли стоит опасаться, что гипотетическое введение определенных, пусть и ограниченных федеральным законодательством норм для шариатских судов приведет к повальному распространению шариатской системы правосудия. В современной России подобные «безобидные» прецеденты уже были: достаточно вспомнить действовавший в Санкт–Петербурге до его запрета в прошлом году «шариатский суд», решения которого не имели юридической силы, а носили скорей консультативный и рекомендательный характер. Даже президент Балтийской коллегии адвокатов Юрий Новолодский не усмотрел в этом «никаких сложностей». По его словам, российское правосудие можно смело отнести к правосудию неэффективному, решения которого зачастую просто не исполняются. «На этом фоне большое количество верующих мусульман, проживающих в городе на Неве, с радостью пойдут в шариатский суд».

И все же, вариант превращения мусульманского права в полноценную альтернативу российскому праву представляется крайне маловероятным. Поскольку даже при имаме Шамиле, на протяжении трех десятков лет железной рукой утверждавшего шариат в горах Кавказа, правосудие по исламу не получило у местного населения абсолютной поддержки.

Алихан Амрахов ("Настоящее время")