На улице расплывчато витала невыносимо жаркая летняя ночь.

Часы на столе показывали ровно половину второго, однако подвыпивших товарищей под моим окном, уютно расположившихся на ступеньках пожарного выхода, это нисколечко не смущало, и они продолжали дружно горланить песни и про коня, и про мороз, и про широкую родную страну, игнорируя жесткие матершинные выпады Прасковьи Захаровны, бабульки, проживающей по соседству и угрожающей вызвать милицию.

Я хмыкнула, потирая сонные глаза. Если форточку, чтоб всей этой катавасии не слышать, закрою – задохнусь. Как пить дать, задохнусь. Поэтому, принимая судьбоносное решение оставить все, как есть, я кликнула на иконку Фикбука, чтобы выложить наконец бессовестно задержанную на восемь дней главу. Ах я чертова лентяйка.

Интернет-эксплорер, по умолчанию установленный на отцовском ноутбуке, уже догрузил страницу.

И челюсть моя медленно поползла вниз на встречу со своим давним знакомым – ламинатом, устилавшими полы в моей комнате, освещенной сейчас только интимным мерцанием монитора. А дело все было в том, что на этот раз количество уведомлений об ошибках от «публичной беты» перевалило за сто восемьдесят. А значит – мой новый рекорд. Сходить на кухню, что ли, за печеньками – отпраздновать? Неграмотное чмо я, вот что.

С превеликим нежеланием – а делать-то все равно нечего – я кликнула на значок уведомления. И вместо того, чтобы, как полагается порядочному браузеру, открыть мне поле для исправления ошибок, вредняша-эксплорер опять выдал мне какую-то шнягу. В виде ослепительно сияющего монитора, если быть совсем уж точной. Как бы то ни было, во избежание ослепления пришлось зажмуриться. А когда я снова глаза открыла, то им представилась такая любопытная оказия, что челюсть решила с пола не подниматься.

Ну, с того самого пола, на котором передо мной сидела самая настоящая дикая – то бишь без ошейника – и, вероятно, африканская гиена. Вдобавок ко всему еще и объятая пламенем. И воющая, как паровоз.

Впрочем, за последнее она незамедлительно получила тапкой по голове.

– Родители спят, перебудишь, – выпучив глаза, зашипела я. Представляю себе, как они на это отреагируют. У дочери тут, понимаете ли, белочка началась, хотя она в жизни ничего алкогольного, ну, разве что кроме кефира, не пила.

– Не боишься? – пуская на пол слюну, печально осведомился неведомый плод моего воображения.

– Нет, – я вяло помотала головой, и вообще, спать пора уже, – а ты кто такая, с какого района?

Хотя нет, спать не пора. Я ведь и так уже сплю, верно?

– Я не с района, – обиженно рыкнула зверушка, взметая над ушами языки рыжего пламени, – я знаменитая Гиена Огненная, меня так боятся все верующие! – она рыкнула и тут же с надеждой поинтересовалась. – Страшно?

– Не-а, – я вторично вяло помотала головой, мысленно коря во всех своих бедах несчастный браузер, – а ты чего? Чего тебе нужно?

– Я это... – животное, состроив деловой вид и разбрасывая всюду искры, почесалось за ухом, – за тобой пришла.

– За мной? А чего это? – неподдельно удивилась я, делая над собой огромное усилие, чтобы не повторить гиений жест.

– А я неграмотных авторов всегда поедаю, – мгновенно сообщила она. – Ну, таких как ты. И не отнекивайся, вон сколько у тебя ошибок, я все-е вижу, – гиена мордой кивнула на монитор.

Я покосилась туда и выяснила, что предательский Эксплорер опять выдал на экран фикбуковскую вкладку.

– А я... А у меня... – что бы такое придумать, в голове лихорадочно начали перебираться подходящие варианты, пока наконец не закрепился самый упоротый, – а у меня прода не дописана!

– А-а, – сочувственно и почему-то басом протянула гиена, – ну ла-адно. Пощажу тебя, может. Но сначала вопрос на засыпку, только честно: ты в меня людей когда-нибудь отправляла?

– Не-е, – медленно протянула я, выпрямляя спину.

– А Дьявол во мне хоть раз обретался?

– Снова не-е, – еще более округлив глаза, я покачала головой.

– И другие демоны – тоже не?

– Тоже не.

– Ну ладно, – зверюшка принялась перетаптываться с лапы на лапу, – подскажи тогда хоть, есть тут у вас, кого покусать?

– Т-там, за окном, – я нервно улыбаясь, махнула рукой в указанную строну.

Гиена еще пару мгновений буравила меня своими черными проницательными глазками, а потом, чихнув, растворилась в воздухе, оставив после себя только темный дым и вкусный запах гари. А, ну да, и еще ощущение полной упоротости.

– У-у-у, спа-ать, все-все-все, в кроватку, – увещевательно произнесла я самой себе, отключая компьютер. Все правила грамматики я, между прочим, знаю. Просто пора прекращать писать главы во втором часу темного времени суток.

Больше кефир я на ночь не пила и никаких гиен не видела. Но слышала, что в нее, в гиену эту, до сих пор зачем-то посылают злостных недругов и всяких плохих дядей и тетей с садистскими наклонностями.