Зачем известный миллиардер передал свои активы в управление благотворительному фонду Suleyman Kerimov Foundation?

Решение Сулеймана Керимова о передаче своих активов в трастовое управление благотворительному фонду не могло не вызвать скепсис в масс-медиа и бизнес-сообществе. Что неудивительно: любое неожиданное действие в российском бизнесе и политике принято трактовать в рамках игры в догонялки с государством. Мол, придуман сто первый сравнительно честный способ уклониться от ограничений, вводимых законодательством для сенаторов. За рамками этой логики анализировать события в современной России почти разучились.

Причина возникновения подобных стереотипов вполне понятна. Все привыкли, что в отношениях с малым и средним бизнесом ситуация постоянно повторяется: власть придумывает очередной повод придраться и получает ответ — иногда изящный, иногда примитивный, но формально законный и не позволяющий прицепиться. Однако в случае с крупным бизнесом дело обстоит несколько сложнее. Бизнесмены из первой десятки или двадцатки чаще склонны не прочитывать брошенный государством вызов как адресованный непосредственно им. Наоборот, такой вызов используется как повод для дальнейшего укрепления позиций. Что-то подобное происходит и с Керимовым. Установление ограничений на активы сенаторов стало для него, скорее, поводом, позволяющим привлечь больше внимания к решению о передаче активов благотворительному фонду. Ведь в другой ситуации на такое решение внимания не обратят — кого интересуют положительные новости? Между тем именно Керимова трудно назвать фигурой, для которой благотворительность — всего лишь тактический маневр в ответ на новые законодательные ограничения. Крупные проекты (как любят говорить чиновники, «социальные») он начал продвигать куда раньше. Самый знаменитый из них — футбольный клуб «Анжи» с покупкой игроков мирового уровня и строительством суперсовременного стадиона. В результате «Анжи» оказался в последние годы главной гордостью республики, не избалованной особыми позитивными ожиданиями, способом опровергнуть расхожий тезис о том, что Дагестан — это прозябающая и паразитирующая на федеральных дотациях периферийная территория «нового подбрюшья». Поэтому «Анжи» корректнее сравнивать не с «Челси», а, если угодно, с римским Колизеем, принесшим авторам проекта признание и современников, и потомков. Менее известны другие начинания Керимова — в образовании, медицине, конфессиональной жизни. Впрочем, скептики все равно не станут детально изучать годовые отчеты на сайте Suleyman Kerimov Foundation, тем более что опубликованы они только по-английски.

В реальности же передача прав на активы указанному фонду — это и попытка изменить отношение к благотворительности в России, и прагматическая заявка самого Керимова получить прописку в клубе мировых миллиардеров, сделавших ставку на благотворительные проекты. Имена этих бизнесменов хорошо знают в России. Самый известный пример — кампания «Клятва дарения», организованная основателем корпорации Microsoft Биллом Гейтсом и инвестором Уорреном Баффетом. Участниками проекта стали более сотни миллиардеров, заявивших о готовности передать 50% своего состояния на благотворительные цели в течение жизни или после смерти. Список участников впечатляет даже тех, кто мало интересуется бизнесом. Например, режиссер Джордж Лукас, мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг, основатель компании CNN Тэд Тернер, филантроп Дэвид Рокфеллер, глава Oracle Ларри Эллисон, гостиничный магнат Бэррон Хилтон. Рекордсменом оказался 79-летний Баффет, передавший на благотворительность около $10 млрд и пообещавший предоставить 99% состояния ($47 млрд по оценке Forbes) фонду супругов Гейтс и благотворительным организациям после смерти. А сам Гейтс уже пожертвовал своему фонду более $28 млрд. Сверхзадачей проекта считается мобилизация всех проживающих в США 403 миллиардеров. Если это сделать, сумма пожертвований может приблизиться к $600 млрд.

В России же принято считать, что бизнесмены либо копят деньги с целью последующих инвестиций в политику или глобального «завоевания мира», либо претерпевают специфические трансформации, переходя от реальных проектов к экзотическим — вроде поиска Шамбалы. Удастся ли Керимову сформировать в России новый тренд? Заразить культурой благотворительности, согласно которой даже переводы в $3, $5, $10 не рассматриваются гражданами как бессмысленные (известно, например, что средний американец тратит в месяц на благотворительность $25—30)? Или потребность во взаимной поддержке так и будет выражаться в виде перепостов просьб о помощи в социальных сетях? Пока высший слой бизнес-элиты солидарен с большей частью общества в том, что главной ценностью является потребление, а разного рода благотворительные проекты либо изначально недобросовестны, либо «ничего не изменят». Смогут проекты Керимова переломить эту ситуацию или нет, покажет время. Но его шансы на успех заметно возросли.